Биографии полководцев:

• Василевский Александр Михайлович
• Говоров Леонид Александрович
• Жуков Георгий Константинович
• Конев Иван Степанович
• Мерецков Кирилл Афанасьевич
• Рокоссовский Константин Константинович
• Толбухин Федор Иванович
• Малиновский Родион Яковлевич

Песни военных лет

В начале 1945 года в результате победной Висло-Одерской операции советские войска разгромили немецко-фашистскую группировку армий, освободили значительную часть Польши и вышли к Одеру, а в районе Бреслау захватили плацдарм на его левом берегу. Немалую роль сыграла в этом наша авиация, многие ее соединения, части, подразделения. В книге «Советские Военно-Воздушные Силы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.» сказано: «Наиболее успешно вела поддержку сухопутных войск эскадрилья 81-го гвардейского бомбардировочного авиационного полка, которой командовал Герой Советского Союза капитан П. А. Плотников».

Сегодня мы публикуем его воспоминания.

В первых числах февраля 1945 года наш авиаполк, вооруженный самолетами Пе-2, приземлился на аэродроме Розен-берг, с которого надо было летать, поддерживать наши войска в расширении плацдарма в районе Бреслау. Но размокший от непогоды аэродром не позволял работать в полную силу. Распоряжением вышестоящего штаба часть самолетов полка — эскадрилья, которой я в то время командовал — была переброшена на аэродром Бриг, имевший бетонированную полосу.

На аэродроме, кроме нас находились и истребители — около полка «яков» и «лавочкиных». Я обратился к старшему офицеру, доложил ему о прибытии эскадрильи и о том, что личный состав готов к боевой работе.

Полковник М. П. Нога внимательно меня выслушал, задал несколько обычных в такой обстановке вопросов и тут же поставил перед нами боевую задачу: бомбить скопление войск, танков и артиллерию вблизи линии фронта.

В течение дня мы произвели три боевых вылета. В первом установили связь с передовым командным пунктом воздушной армии и впоследствии работали только по его указанию.

Наступала весна, погода стояла хорошая, теплая. Воздушная обстановка была относительно спокойной — истребителей противника в воздухе, можно сказать, не было, зенитная артиллерия особенно не активничала.

К 10 февраля заметно повысилась интенсивность действий зенитной артиллерии противника, особенно «эрликонов» — малокалиберных (20-мм) скорострельных пушек. Но мы уже знали как с ними бороться. Если надо было бомбить цель с горизонтального полета, то мы поднимались повыше, на высоту 2000—2500 метров. Если с пикирования, то огонь зениток подавляли огнем бортового оружия. Вначале, при пикировании, огонь вели летчики, а при выходе из атаки — стрелки-радисты.

Если огонь зениток был не особенно сильным, то после бомбоудара мы обрабатывали цель еще и пулеметным огнем. При этом нам помогали и истребители сопровождения.

Активизировали свою деятельность и вражеские истребители. В их тактике не было ничего нового. Они охотились за самолетами, отставшими от боевого порядка, атаковали при роспуске групп на посадку, иногда на маршруте, снизу. Внезапный удар снизу был самым опасным, но мы были бдительны и дважды срывали атаку вражеских истребителей.

Первый раз это произошло в момент, когда группа уже подходила к аэродрому на высоте 700—800 метров. На большой скорости «мессер» стремительно несся в атаку и был уже на расстоянии 400—500 метров от нас, когда его обнаружил стрелок-радист А. Чистопольский из экипажа летчика Н. Кулешова. Он сразу дал очередь по противнику и, чтобы привлечь наше внимание, — красную ракету. Огонь по истребителю открыло звено А. Губина, и противник вынужден был уйти

Второй раз подобное случилось при роспуске группы на посадку между вторым и третьим разворотами. Круто набирая высоту, «мессер» сближался с самолетом молодого пилота Максимова. Его увидели стрелки-радисты и истребители сопровождения—один сразу пошел в атаку. Фашист развернулся, стал уходить на свою территорию. Снаряды, выпущенные вдогонку, цели не достигли.

За нами охотились не только фашистские истребители, но и бомбардировщики. Выскочив из облаков, они старались атаковать нас при взлете. Но мы были всегда наготове: горький опыт незабываем.

...Это случилось в 1942 году, 9 июня под городом Шахты. «Юнкере» атаковал нас во время разбега, сбросил по курсу взлета три бомбы. Едва оторвавшись, самолет попал в фокус взрыва одной из бомб, потерял управление и плашмя ударился о землю.

Как это ни странно, но я пострадал меньше других: несмотря на сильные ушибы, уже на следующий день смог летать на задание. Штурмана Мариновича увезли в госпиталь, и мне до сих пор неизвестна его судьба. Стрелок-радист И. Михеев получил увечья, но все-таки выжил и воевал со мной до конца, до Победы.

11 февраля 1945 года. Этот день никогда не забуду С раннего утра и до ^часов мы бомбили противника, поддерживали свои войска. Затем на аэродром прилетел командир нашего корпуса генерал-майор авиации И. С. Полбин, поставил перед нами задачу: в помощь войскам на плацдарме нанести бомбоудар по группировке противника, расположенной в северо-западной части Бреслау. Время — 13 30.

Десятку наших бомбардировщиков возглавил сам генерал. Иван Семенович Полбин был удивительно храбрым летчиком. Причем, храбрость его сочеталась с высокими качествами новатора и командира, организатора боя За мастерство, проявленное в боях на Хал-хин-Голе, он был награжден орденом Ленина. В начале Великой Отечественной, оценив тактические возможности самолета Пе-2, он первым разработал и применил новый способ бомбометания— с пикирования, как наиболее современный и точный.

Летать — его призвание, его способ трудиться на благо Отчизны. Он начал войну майором, командиром полка, а к этому времени был уже генералом, командиром авиакорпуса. Но летал по-прежнему много и часто. И всегда во главе боевого порядка. И прежде всего тогда, когда задача стояла особо ответственная или особо опасная.

В этот раз задача была и очень ответственной и очень опасной. Бреслау — камень преткновения. Наши находились на южной окраине города, гитлеровцы — на северо-западной. А город не так уж велик. Трудно не ошибиться, не ударить своих своими же бомбами.

Вот почему Полбин взял на себя эту задачу. Надо было совершенно точно выйти на цель, совершенно точно бомбить. И только с пикирования, только по точечным целям. Он верил в нас, своих летчиков, в наше мастерство. Но он был непревзойденным мастером бомбоудара с пикирования, непревзойденным мастером поражения точечных целей.

Во главе первой пятерки Пе-2 шел сам генерал. Ведущим второй он назначил меня. Вытянувшись в пеленг, мы прошли над южной окраиной Бреслау, над своими войсками и сразу наткнулись на плотный огонь зениток. Маневрируя, ведущий вывел колонну на цель. По его команде мы быстро перестроились в круг, стали самостоятельно выбирать и атаковать цели: танки, автомашины, живую силу противника.

Мы уже собирались возвращаться домой, как самолет Полбина вдруг задымил, загорелся. Мы видели как летчик боролся, срывал пламя скольжением. Но самолет вспыхивал снова и снова. Видели, как он перевернулся, с переворота врезался в берег канала почти в центре Бреслау и взорвался.

Не буду описывать скорбь людей, его уважавших, любивших. Ее не опишешь. Скажу другое. Промчались годы, когда я, как и он, был командиром полка, дивизии, командовал авиакорпусом. Как и он стал дважды Героем, генералом. Пережил его годами. Но он, сорокалетний, на всю жизнь остался моим командиром. И всегда и во всем был для меня примером. В полетах, в работе, в отношении к людям. И всегда он был моим лучшим советчиком, моей честью и совестью.

В двадцатых числах февраля командир полка Герой Советского Союза гвардии полковник В. П. Гаврилов поручил боевую задачу: произвести натает на аэродром Ламсдорф, уничтожить самолеты и склад горючего. Командир принял решение: задачу выполнять двумя эскадрильями, второй и третьей. Мы подробно проиграли задание между звеньями и эскадрильями, а также с командиром группы истребителей сопровождения, майором В. И. Бородачевым. Потом он трижды сопровождал нас, и мы стали хорошими товарищами. А в основном нас прикрывали летчики из других полков. Никогда не забуду ведущих групп Н. Паршинкова, П. Ефимова, В. Чижа и других замечательных товарищей и командиров.

Зима на Одере была очень снежной, весна ранней и дружной. Развезло дороги, аэродромы. Ни взлетать с них было нельзя, ни садиться. Бедствовала большая часть авиации, сосредоточенной в этом районе. А мы летали. Аэродром Бриг, имевший бетонную полосу, позволял нам работать в любое время суток, и трудность при организации налета на Ламсдорф заключалась только в одном, в определении времени удара. Умело выбранное время — это внезапность. А внезапность — это успех. Ошибка недопустима. Ошибка смерти подобна.

Когда же ударить по Ламсдорфу? Решили: лучше всего утром, точнее в 7.30. В самом начале рабочего дня, в момент его организации. Определили способ: пикированием, с высоты 2000 метров. Запуск моторов — по сигналу со старта. В воздухе соблюдать радиомаскировку.

После взлета собрались быстро. Вторую, ведущую эскадрилью было поручено возглавить мне, третью — капитану К. Мулюкину. Мы с ним сработались, понимали друг друга со слова, со взгляда. Поднявшись на 2000 метров и убедившись, что бомбить с этой высоты невозможно — мешала густая дымка, — я принял решение снизиться до высоты оптимальной, с которой можно просматривать землю и выйти на цель с хода.

Снизившись, мы увидели аэродром. До него было около 10 километров. Я передал экипажам: «Работаем с тысячи метров». По этой команде одно звено моей эскадрильи отошло вправо — для удара по складу, два звена взяли курс на правую стоянку самолетов. Третья эскадрилья пошла на левую. Штурманы подготовили прицелы, расчеты на бомбометание с горизонтального полета с высоты 1000 метров.

Противник не ждал нас. Самолеты не рассредоточил, не замаскировал. Четверка дежурных истребителей стояла у взлетной полосы, но моторы были выключены. Зенитки молчали и открыли огонь только тогда, когда группа, отбомбившись, брала курс на свой аэродром.

Возвратившись, мы изучили пленки фотоконтроля. Результат бомбоудара превзошел ожидания Группа уничтожила около 20 самолетов противника. Взорвала склад горючего. Успех определялся нашей хорошей подготовленностью и тем, что командир полка и командир дивизии, полковник Ф. А. Добыш (ныне ге-нерал-полковник авиации) выдали нам для выполнения этой задачи отлично отработанное решение.

Прошло несколько дней, и полк получил аналогичную задачу: нанести удар по аэродрому Герлин. Было выбрано время ударав полдень между 12—13 часами. И здесь была своя логика: кто же совершает налеты на аэродромы в разгар их боевой работы! И еще: время обеденное, а немцы, как известно, педанты, распорядок выдерживают точно.

В отношении вражеских авиаторов, их педантизма мы, пожалуй, и не ошиблись, но не учли бдительность системы оповещения: она сработала неожиданно четко. При подходе к аэродрому мы увидели восьмерку поджидавших нас ФВ-190. Бомбардировщики еще на боевом курсе, а бой уже завязался.

Взлетела еще шестерка ФВ-190, и бой принял ожесточенный характер. Мы едва успели отражать атаки противника. В первую девятку Пе-2 врезался горящий ФВ-190, открыл огонь по ведущему, но промазал. Его стало кренить вправо, он вплотную сблизился с самолетом летчика Максимова. Произошла короткая, полная драматизма дуэль: штурман Пе-2 бил по «фоккеру», фашист — по Пе-2. Секунды, и оба самолета, охваченные пламенем, начали падать. Из нашего выбросились с парашютами штурман и стрелок-радист, летчики — и наш и вражеский — погибли.

Жалко, когда погибают товарищи, но Максимова особенно жалко. До боли в душе. Самый молодой летчик в полку — ему только исполнилось восемнадцать — и самый из молодежи способный. Смелый, тактически грамотный. Был награжден двумя орденами — Красного Знамени и Отечественной войны.

Обстановка была очень сложной — имею в виду противодействие вражеских истребителей в самый ответственный момент — в момент, когда бомбардировщики находятся на боевом курсе. Здесь особенно трудно ведущему экипажу. Ему надо видеть, что делается в воздухе — это во-первых. Во-вторых, ему надо точно сохранить свое место в строю. Начни он метаться, уходить от атак истребителей или от взрывов зенитных снарядов, боевого порядка не будет, он распадется немедленно. В-третьих, он должен выдержать заданный курс, скорость и высоту — режим, нужный для точного бомбоудара. Не выдержит, бомбы пойдут впустую...

Мы выдержали. Мы сохранили место в строю, сохранили режим. Несмотря на атаки вражеских истребителей, несмотря ни на что, удар по аэродрому был нанесен. И хотя противник таких ощутимых потерь, как это было на аэродроме Ламсдорф, не понес, задача была выполнена успешно Хорошо действовали и истребители сопровождения. Они прикрывали нас, они связали боем вражеских истребителей и одного из них сбили, хотя бой был неравным — противник имел численное превосходство.

В марте боевые действия с аэродрома Бриг закончились. Мы перебазировались на сто километров северо-западнее, на аэродром Заган. Мы готовились к последней решительной операции, к Победе. Очертания ее уже были явственными.

 ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941-45